Главная Биография Фотографии Театр Кино Пресса Гостевая Ссылки Почта

Танцующий в простоте

ГЕДИМИНАС ТАРАНДА СЫГРАЛ В "УЧИТЕЛЕ ТАНЦЕВ"

Знаменитую комедию Лопе де Веги поставил в Театре им. Моссовета Юрий Еремин. Этот плодовитый и опытный режиссер замечателен помимо прочего еще и тем, что в его спектаклях всегда есть решение. Само по себе это обстоятельство чрезвычайно радует. Огорчает то, что решение порой оказывается неправильным.

Самым знаменитым учителем танцев отечественной сцены был конечно же Владимир Зельдин. Спектакль, вышедший на сцене Театра Советской армии в самые что ни на есть лохматые советские годы, неизменно собирал аншлаги. Читатель без труда вспомнит, что другой звездной ролью Зельдина стал белозубый раскрасавец пастух, повстречавший в Москве жизнерадостную свинарку. Две эти роли - две стороны одной медали.

Пьесы "золотого века" испанской драмы конечно же не случайно пользовались жуткой популярностью в те самые годы, когда, по словам одного недоучившегося семинариста, жить стало лучше, жить стало веселее. Сколь бы сложны и запутанны ни были перипетии этих пьес, любой конфликт всегда находил в них гармоничное разрешение. Высокое Возрождение, как и советское искусство, конструировало идеал (художественные и онтологические достоинства этого идеала -отдельный вопрос). И так легко было плениться театральным миром свершившихся надежд Ренессанса, так соблазнительно - взять его за образец, придать советской эйфории эдакую испанистую кастаньетную лучезарность. Многие отечественные фильмы не только структурно повторяли пьесы Лопе (эта структура, к слову сказать, сама заимствована у итальянской la commedia erudita), они - что куда важнее - стремились передать их не натужный, а органичный оптимизм. Юрий Еремин, тонкий художник и умный человек, генетическую связь между комедиями плаща и шпаги и кинокомедиями сталинской поры - этими, казалось бы, бесконечно далекими явлениями культуры - уловил верно. Но, уловив ее, он попытался предпринять обратную операцию - превратить пьесу Лопе в некое подобие фильма о свинарке и пастухе, кубанских казаках и прочих беззаботных жителях нашего кинематографического Зазеркалья. Эта обратная операция, увы, невозможна. Вино при определенных условиях легко превращается в уксус, но из уксуса вина не сотворишь.

Время действия спектакля -некие послевоенные годы. Место действия - зажиточная деревня, где персонажи машут ногами у забора, как у станка в балетном классе. Для вящей убедительности в постановке даже задействована живая коза, которая покорно стоит на сцене и которой некоторые влюбленные в минуту страсти изливают свои чувства. Герои пьесы говорят не изящными, рифмованными стихами, которые блестящий версификатор Лопе мог, как известно, писать километрами, а презренной во всех отношениях прозой (метафорика поэтической речи, переведенная в прозу, звучит порой диковато: попробуйте пересказать хорошие стихи своими словами и вы поймете, в чем тут дело). Мужчины ездят не на конях, кои им тут вроде бы пристали, а на велосипедах. Носят не камзолы, а номенклатурные пиджаки со шляпами. Когда человек в такой шляпе и таком пиджаке обращается к своему слуге: "Пойди сюда, Хулио", это напоминает знаменитый анекдот о русском мужике, уверявшем собутыльников, что умеет говорить по-испански, и в доказательство приводившем звучную испанскую фразу: "Пошел нах.., Антонио!".

Еще нелепее выглядят в устах этих героев рассуждения о некоем загадочном Фуриозо. Речь, по всей видимости, идет о великой поэме Лудовико Ариосто "Неистовый Роланд" (Orlando Furioso), но каким образом люди в пиджаках и шляпе прознали об этой поэме и почему они рассуждают о Фуриозо, как о своем знакомце с соседней птицефабрики, остается неразрешимой загадкой.

Вторым по значимости спецэффектом спектакля после живой козы является танцующий Гедиминас Таранда. И выбор его на главную роль при кажущемся остроумии этого хода (профессиональный танцовщик играет талантливого дилетанта) на самом деле никуда не годится. Драматический талант и легкое актерское дыхание, безусловно, наличествовавшие у Зельдина, но отсутствующие у Таранды, куда важнее умения выделывать сложные па, которые, к слову сказать, тот же Зельдин тоже был выделывать мастер. В результате большая часть спектакля превращается в дивертисмент, в ходе которого грузный человек с грудой мышц, немалая часть которых сосредоточена в области живота, с большим или меньшим успехом танцует самые разнообразные танцы, включая блюз и танго.

Все прочие артисты, как несложно догадаться, - у Таранды на подтанцовке. Нельзя не отдать должное мужеству и настойчивости труппы - для драматических артистов они двигаются отлично (стоит особо отметить Ольгу Остроумову, убедительно перевоплотившуюся в молоденькую Фелись-яну, и пластичную и артистичную Екатерину Гусеву в роли пассии Альдемаро Флореллы). Но трудно и не признать, что для "Учителя танцев" само по себе умение высоко задирать ноги и держать спину вряд ли является решающим обстоятельством.

В спектакле Еремина напрочь отсутствует такая немаловажная вещь, как любовь. Она попросту не сыграна. А ведь для пьес Высокого Возрождения, чистейший образец которого - комедии Лопе, любовь - больше, чем сюжет. Это прообраз совершенного человеческого бытия, гармония духовного и плотского, надличное начало, которое всех объединяет. Это комедии поэтические и по форме и по содержанию. И уже хотя бы поэтому не стоило переводить поэзию "Учителя танцев" в прозу. Убив форму, Еремин, не желая того, убил и содержание этой пьесы, ее стремительную легкость, ее восхитительный сценический вихрь, ее тему и душу.

Ближе к финалу он дает полный назад - герои спектакля начинают наконец говорить стихами Лопе, живописный загородный пейзаж превращается в сцену, украшенную красными тряпками неизвестного назначения, а сам спектакль в спектакле отчаянно напоминает сельскую самодеятельность. Эта финальная ирония не выглядит ни спасительной, ни логичной. Она лишь подтверждает то, что стало понятно раньше: пьеса Лопе смотрится в постановку Театра им. Моссовета, как в кривое зеркало. Ее игристое вино в прозаических предлагаемых обстоятельствах и "кубанском" антураже скисло. Для изготовления консервов оно теперь в самый раз, но оно вряд ли придется по вкусу гурманам. И оно уже не опьянит.