Главная Биография Фотографии Театр Кино Пресса Гостевая Ссылки Почта

Грохочет, но не обжигает

Б. Брехт. «Мамаша Кураж и ее дети».
Реж. П. Хомский. Театр им. Моссовета

Бывает, театр выпускает очередную премьеру, не претендуя на новое слово в искусстве, и... попадает в десятку. Бывает, напротив, готовит программное произведение, возлагает на него особые надежды, оповещает общественность; режиссер-постановщик и его команда раздают интервью, в которых говорится много правильных, мудрых и красивых слов, подтверждающих серьезность намерений, а результат получается рядовой, где дважды два равняется четырем, что театру в принципе противопоказано.

Театр им. Моссовета выпустил долгожданную «Мамашу Кураж», подойдя к делу со всей основательностью. Драматург Сергей Коковкин пьесу заново отредактировал. Композитор Александр Чевский написал много незапоминающейся музыки к зонгам Брехта, количество которых сильно увеличилось за счет дополнительно вставленных стихов Брехта и зонгов из других его пьес. Зато художник Март Китаев сделал действительно замечательную декорацию — драный фургон, в котором Кураж возит свой товар по дорогам войны, замысловатая лестничная конструкция, дающая массу возможностей для обыгрывания, частокол из странных предметов, напоминающих одновременно циркули полководца и боеголовки, — живописная разруха войны.

Выбор театра по-человечески понятен. И брехтовская фраза-эпилог о Тридцатилетней войне (время действия «Мамаши Кураж»), которая вписывается в общую цепь сотен тысяч других войн, конечно же, впечатляет. Тем более что нам самим «война грохочет вслед». Та война, на которой кто-то пытается заработать, подобно Анне Фирлинг по прозвищу мамаша Кураж, потерявшей на этих «заработках» всех своих детей.

Нельзя торговаться с судьбой, нельзя зарабатывать на войне и приспосабливаться к ней — этический вывод «Мамаши Кураж». Только градус, с которым в моссоветовском спектакле делается подобный вывод, соответствует норме — этакое театральное «тридцать шесть и шесть». Как сказал Питер Брук, «для того чтобы идея осталась в нашей памяти, мало ее просто назвать: она должна обжигать нашу память». А здесь вся история движется по кругу, эпизоды похожи друг на друга, второй акт продолжает первый только хронологически, но не смыслово.

Впечатление, что моссоветовский спектакль застрял на перепутье: направо — брехтовское остранение и дистанция между актером и персонажем, налево — воспитанная русской психологической школой необходимость переживать. В наименьшей степени, правда, это относится к Анатолию Васильеву (повар Питер Ламб), который прекрасно чувствует себя не столько в том или ином театральном стиле, сколько в собственной мужской органике незлобивого мачо. И все же «Мамаша Кураж» — пьеса, где доминирует главная героиня, как Гамлет в «Гамлете».

Для театралов с большим стажем эталоном мамаши Кураж была Елена Вайгель из брехтовского театра «Берлинер ансамбль». У театралов, не потерявших привычку ездить в Питер на премьеры, есть недавний пример из БДТ — отчаянная хрипловатая сорви-голова, мамаша Кураж в исполнении Светланы Крючковой. Павел Хомский отталкивался, что называется, от противного, помянув на пресс-конференции неудачную, на его взгляд, игру в «Мамаше Кураж» «бытовой актрисы» Татьяны Пельтцер. Но не будем спорить, «бытовее» ли Пельтцер Валентины Талызиной в роли торговки войны. Талызина играет Кураж так, cловно в ней с самого начала все опалено и выжжено войной, все ее потери только подтверждают то, что она знает. Она играет жизнь после жизни, остывающий пепел. В общую «необжигающую» структуру спектакля это очень даже вписывается.