|
Овсянка, сэр!
"Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда". Театр имени Моссовета
"Дьявол подводит итог"... "Не пытайтесь рядом с Господом встать", - такие сентенции звучат под занавес нового мюзикла Театра им. Моссовета. Замечательный писатель Роберт Льюис Стивенсон, автор знаменитой повести о Джекилле и Хайде, таких моралите, разумеется, не провозглашал, хотя и был весьма озабочен проблемами нравственных границ научного эксперимента. Книги Стивенсона (и "Остров сокровищ" - не исключение) славны тем, что тугая приключенческая пружина соединяется в них с серьезной философией, а явственный элемент социальной критики - с позднеромантическими размышлениями о бездонных глубинах человеческого "я". "Странная история доктора Джекилла и мистера Хайда" - чудесная вещь. С чисто английским мрачным колоритом, с олимпом высшего общества и дном Сохо, с тайными страстишками аристократов и духовенства, с чистыми помыслами падших дев, с романтическим гением-одиночкой, с бескорыстными чувствами и гнусными злодеяниями. Сюжет о докторе, который изобрел лекарство, способное вычленить в человеке гены добра и гены зла, о том, как он проделал эксперимент над самим собой, в результате чего его "я" раздвоилось на спасителя человечества Джекилла и демона Хайда, - это еще и талантливое психологическое исследование темы двойничества, не дававшей покоя многим философам и писателям XIX - начала ХХ века.
Но у нас речь - о мюзикле по мотивам. О жанре сентиментальном, незамысловатом, любящем, оттолкнувшись от литературного шедевра, лихо съехать с его вершины по прямой лыжне событий и лежащих на поверхности чувств, да и прибыть к понятному концу с прозрачным выводом. Яркий пример - неувядающий "Человек из Ламанчи". Его либретто звучит сегодня донельзя архаично, ибо время, когда произносимые со сцены романтические лозунги воспринимались в зале адекватно, давно позади. Но музыка, хоть и она стара в своей фразировке, все равно хороша, запоминается и по-прежнему просится к пению, пусть и в параметрах ретро. Увы, сочинение Ф.Уайлдхорна и Л.Брикусса этими достоинствами похвастать не может. С первых же арий узнается нечто среднеарифметически бродвейское, бывшее свежим лет тридцать назад, хотя сочинение сравнительно новое, 1997 года рождения.. Это музыка среднего коммерческого потока, грамотная, но без ярких шлягеров и без запоминающихся мотивов. Что касается либретто, то и здесь налицо все признаки архаичного морализаторства, наивного объяснения "что, зачем и почему".
Режиссер Павел Хомский, надо отдать ему должное, мюзиклы любит и ставить их умеет. Его "Джекилл и Хайд" в профессиональном плане выгодно отличается от "Человека из Ламанчи" Юлия Гусмана в ЦАТРА. Есть темп, есть внятная логика событий, есть декорация опытного Бориса Бланка, эффектная и функциональная согласно жанру. Постановка Хомского в отличие от гусмановской не выпадает безнадежно из временных театральных координат. Про такие говорят: крепкая, добротная. Могла бы быть вчера, позавчера, но может быть и сегодня - в качестве развлекательного зрелища для тех, кто любит приличное пение, яркие декорации, костюмы и острый сюжет. Для тех, кто не содрогнется от фраз типа "Душа вся горит, просыпается зло" или "Радость открытий, новых наитий мне дает эксперимент". Для тех, кто, боже упаси, не пришел в театр за Р.Стивенсоном или за мелодиями "Иисуса Христа - суперзвезды" (многолетний хит того же Театра Моссовета).
Но коли уж был помянут "Человек из Ламанчи", то стоит напомнить, что в спектакле Театра Российской Армии весь масштаб бедствий закрывает центральная фигура - Владимир Зельдин, блистательно играющий Дон Кихота. Центральная фигура спектакля Хомского - Александр Домогаров, который по количеству зрительской любви, быть может, и сопоставим с Зельдиным. Но на этом сравнения заканчиваются. Знаменитый, красивый, прилично владеющий вокалом Домогаров, которому достались две контрастные и необычайно выигрышные роли Джекила и Хайда, все выполняет правильно. У Джекила благородная осанка, светлое чело и интеллигентный голос. Хайд ходит с длинными волосами, груб в движениях и поет с хрипотцой. Хватит ли вышеперечисленного для того, чтобы занять в спектакле искомое место центра, притягательной личности, заманчивого героя? Вот в чем вопрос. Кто действительно становится центром, к тому же именно мюзикловым, то есть сочетающим в себе яркий вокал и выразительную драматическую игру, - так это Ирина Климова, исполняющая роль кабаретной певицы Люси Харрис. Есть еще две запоминающиеся роли-краски: Нелли Пшенная - леди Бейконсфилд и Олег Кузнецов - Саймон Страйд...
А теперь представим себе, что некий театр, мечтая о мюзикле "Джекилл и Хайд", заказал драматургу новое либретто, композитору - новую музыку. Не факт, конечно, что получилось бы хорошо. Это ведь смотря какой драматург, какой композитор и так далее. Но шансов на то, что вышло бы нечто свежее и вкусное, не овсянка, не плюсквамперфект, все же было бы побольше.
Наталия Каминская
Культура, 21 апреля 2005 года
|
